осматриваю "правую ногу" и вижу прорванную в нескольких местах покрышку правого колеса. Слева колесо в порядке. Убирать шасси и уходить на второй круг на одном моторе опасно. Поэтому садимся - немного правее посадочного "Т", чтобы после приземления не мешать посадке остальных самолетов. Посадку на "две точки" Бурин произвел отлично. Самолет к концу пробега развернуло вправо, он несколько раз дернулся и остановился. Трактор отбуксировал самолет на стоянку, где инженер эскадрильи инженер-капитан Литвиненко и техники детально его осмотрели. Выяснилось, что несколько снарядов малокалиберной зенитной артиллерии угодило в носовую часть фюзеляжа самолета и в правую мотогондолу. Пробитыми были масляный бак правого двигателя, покрышка колеса и отъемная носовая часть фюзеляжа. Более трех десятков пулевых пробоин в разных местах самолета насчитали техники, но жизненно важные узлы самолета не были повреждены. Из нашей группы не вернулся в ту ночь только один самолет - с экипажем старшего лейтенанта Дрындина. В группах других частей потерь было значительно больше. Нашим экипажам помогло переданное нами по радио предупреждение об атаках ночных истребителей. Все командиры кораблей нашей группы выполняли полет на бреющем. После отдыха сделали разбор предыдущих боевых вылетов, подробно проанализировали тактику ночных истребителей противника и выработали приемы противодействия им. Было решено изменить маршрут и профиль полета, после взлета лететь с набором высоты на Кириши, линию фронта перелетать на высоте 3100 метров, обезопасив себя от зенитной артиллерии, затем со снижением идти на Любань и с тыла противника на малой высоте выходить к окруженным войскам в район Новой Керести. Сбросив груз, идти к западной оконечности озера Ильмень, разворачиваться на восток и с набором высоты идти через озеро. Перелетев линию фронта, снижаться и брать курс на базу. Таким образом, относительно безопасный перелет линии фронта обеспечивался полетом на средней высоте и вдали от окруженных войск, а выход к ним с тыла противника и на малой высоте исключал атаки истребителей. Земля мешала ночным истребителям занять позицию для прицельной стрельбы. В качестве ночных истребителей враг тогда использовал в основном Ме-110 и специально переоборудованные бомбардировщики Ю-88. На разборе выяснилось, что самолеты ПС-84 и Ли-2 не имеют на выхлопных трубах пламегасителей, и ночью длинные языки пламени демаскируют самолет. Опытные борттехники рекомендовали нам при полете над занятой врагом территорией обеднять горючую смесь двигателей, что намного уменьшает яркость и свечение выхлопных газов, но предупредили, что чрезмерное обеднение смеси может привести к быстрому прогару клапанов двигателей. (В дальнейшем пламегасители были установлены на всех самолетах.) На следующий день по пробитому нашими частями в кольце окружения "коридору" вместе с группой красноармейцев вышли из окружения сбитый накануне старший лейтенант Дрындин и второй пилот Гуляев со стрелком старшим сержантом Клевановым из экипажа лейтенанта Фарманяна, сбитого ночью 11 июня. Гуляев был ранен и его сразу же отправили в авиагоспиталь. На разборе старший лейтенант Дрындин рассказал нам об исключительно тяжелом положении окруженных войск. Нет боеприпасов, чтобы отбивать непрерывные атаки врага. Нет медикаментов для оказания медицинской помощи раненым, которых в окружении очень и очень много. Нет продовольствия, в пищу идут даже лошадиная кожа, ремни и конская сбруя. Его рассказ произвел тяжелое впечатление. Командир отряда старший лейтенант Петр Засорин попросил слово. - То