Записки истребителя
Страница 5

НАД ГОРАМИ КАВКАЗА Самолет готов. Вместе с младшим лейтенантом Соколовым мы вылетели в Грозный через Армавир. К вечеру достигли аэродрома в Махачкале. Ночью погода испортилась. С моря подул холодный Ветер. Мокрые снежные хлопья падали на покрытые осенней грязью улицы города. Поневоле нам пришлось задержаться. День мы провели в общежитии, а вечером пошли в ресторан. В ресторане сидели летчики, танкисты, пехотинцы - все случайные гости города. Было довольно оживленно. Слышались разговоры о воздушных боях, о наземных схватках, о погибших товарищах. Мы нашли свободный столик и заказали ужин. В ожидании как-то незаметно для самих себя стали обсуждать маршрут дальнейшего полета, несмотря на то что место для этого было самое неподходящее. Но так волновал нас перелет, что мы не могли не говорить о нем. Лететь надо было в горах, а опыта в этом ни у меня, ни у Соколова не было. Вскоре, предварительно извинившись, к нам подсел молодой человек. Он отрекомендовался летчиком, подбитым немцами во время штурмовки. Длинная фигура незнакомца была облачена в кожаное пальто, под которым виднелась меховая курточка. - А на каком самолете вы летаете? - спросил я. Что-то вы мало походите на летчика. Он сделал вид, что обиделся, но быстро ответил: - На новом типе, Иэл-два. Знаете такой? На слове "новом" незнакомец сделал ударение. Настораживали его необычные манеры обращаться с официантом и подозрительное произношение Иэл: никто из наших летчиков не называл самолет Ил-2 Иэл. Мы обменялись с Соколовым многозначительными взглядами: мол, держим ухо остро. Сосед между тем начал заводить разговор о нашем маршруте. Как бы невзначай он спросил, не знаем ли мы, где стоят штурмовые полки. Вначале мы выжидающе отмалчивались, потом резко заявили, что об этом здесь разговаривать не место. - Да что вы, ребята, такие сверхбдительные? Здесь ведь все свои вояки. Ни одного штатского. Говори, что хочешь. Мне надо свой полк найти. - Он налил вино в бокалы. - Давайте выпьем за дружбу и приглашаю вас к себе на квартиру. Мы с приятелями остановились тут в одном теплом местечке. - И он нахально подмигнул. Неожиданно Соколов вскочил со стула и схватил незнакомца за грудь. - Документы! - властно сказал он. На всякий случай я поспешно расстегнул кобуру и достал пистолет. Наигранность исчезла с лица "летчика": - Что вы, ребята? Неужели своим не верите? Пусть бы пехота, а то ведь авиация! Между собой - и такие вещи. Я же штурмовик. Вот смотрите. - И он извлек из кармана целую пачку бумаг. К нам быстро подходил мужчина. Ему было лет сорок - сорок пять. Он улыбался нашему "штурмовику". - Петя! - воскликнул он и раскинул руки. - Ты здесь! Вот счастье-то! Вот счастье, - и, обернувшись к нам, произнес: - Товарищи, это мой сын. Вы подумайте! Сколько ты не был дома до войны? И война уже идет четыре месяца. Не оправдывайся, не оправдывайся: "некогда, отступаем". Ты знаешь, как мама волнуется? Но вся эта тирада отца, неожиданно встретившего сына, произвела, на нас совсем не то впечатление, на которое отец, очевидно, рассчитывал. Человек этот о того раз пять проходил мимо нашего столика. Его невозможно было не заметить: серый в клетку френч, галифе и военного образца хромовые сапоги. Я сказал как можно более грубо: - Довольно играть! Соколов тоже достал пистолет. - Ну, во имя отца и сына, - зло сказал он . - Какой разведке служите? Нас обступили со всех сторон. Кто-то предложил обыскать "родственников". Из карманов их были извлечены новенькие "вальтеры", ножи и, конечно, поддельные документы. - Будем кончать гадов, - сказал Соколов. С трудом отговорили его не заниматься самоуправством, а отвести задержанных в НКВД. Ночь прошла под впечатлением этого ресторанного случая. "Надо смотреть и смотреть, чтобы не попасть впросак", - говорили мы между собой. На утро следующего дня погода улучшилась. Воздух был чист и прозрачен, на небе ни облачка. Получив разрешение на вылет, мы, прежде чем отправиться на аэродром, зашли в НКВД. Соколов никак не хотел улетать, не, узнав, кем являются задержанные нами типы. Он успокоился лишь после того, как удостоверился, что и "отец" и "сын" не кто иные, как шпионы. Сборы были недолги. Через двадцать минут наши истребители взяли курс на Баку. Весь маршрут идем бреющим. Интересно наблюдать красивое Каспийское побережье. Летели довольно долго. Наконец прямо по курсу показался полуостров. Набрав небольшую высоту, мы увидели город. Это и был Баку, конечный пункт нашего маршрута. С интересом рассматриваем город черного золота. Как много слышали мы про него еще со школьных лет, а вот сегодня он весь перед нами. Но почему на аэродроме не видно школьных самолетов? Соколов делает круг и заходит на посадку. Подал сигнал: "Выпускай шасси". Перебрасываю собачку барабана. механизма выпуска, и незабываемые сорок три оборота ставят шасси в положение "выпущено". Еще минута-другая - и самолет, коснувшись земли тремя точками, бежит по аэродрому. Школы в Баку не оказалось. Мы задержались здесь около десяти дней, пока наконец не выяснили место ее нового базирования. Скучно и нудно тянулось время. Соколов частенько горячился, выходил из себя, грозился пристать к какой-либо проходящей на фронт эскадрилье. Я знал, что этого он никогда не сделает, потому что летчик он дисциплинированный. Но было действительно досадно сидеть у моря, в буквальном смысле, и ждать сведений о школе. Наконец мы их дождались. Как-то раз, когда барометр, определявший состояние души Соколова, показывал бурю, к нам в дверь кто-то постучал. Вошедший красноармеец сообщил, что нас просит к себе оперативный дежурный. Мы побежали на командный пункт, и там нам сообщили дислокацию школы. Выписав новые полетные листы, мы принялись за расчет маршрута. - Давай прямо через горы, - предложил я. - Хочется посмотреть Кавказ с высоты. Соколов согласился, и прямая красная линия соединила на карте два пункта. Вылететь решили после обеда. День выдался пасмурный, десятибалльная облачность ровным слоем повисла над Баку, над морем и горами. Но мы решили лететь во что бы то ни стало. Не имея опыта полета над горами, не зная высоты нижней кромки облачности, мы не подозревали поэтому всей опасности, которая притаилась на нашем пути. Кавказский хребет я видел впервые и с огромным интересом рассматривал отвесные обрывы, глубокие скалистые ущелья, аулы, расположенные на склонах гор. То, о чем раньше только читал да слышал, теперь видел наяву. Постепенно мы вошли в область высоких гор и продолжали полет между их вершинами. По правилам следовало бы развернуться и, пока еще возможно, взять обратный курс. Однако этот момент нами был упущен, и вскоре мы оказались в ущелье, не имея ни малейшего представления о детальной ориентировке. Над нами висели облака, а внизу и по сторонам торчали острые скалы. Что делать? Неожиданно соколов скрылся в облаках, его самолет вошел туда с большим левым креном. Очевидно, летчик все же решил взять обратный курс. "Хотя бы не стал разворачиваться", - подумал я. Решаю пробивать облака вверх. Установил скорость, поставил самолет в набор и, сосредоточив внимание на приборах, вошел в облака. Точно выдерживаю курс, скорость, не допускаю кренов. Высотомер показывает четыре тысячи метров, это уже безопасная высота. Можно быть уверенным, что самолет избежит столкновения с любой из вершин. Но видимости по-прежнему нет, и я продолжаю набирать высоту. На высоте пяти с половиной тысяч метров самолет вырвался из сплошной облачности. Ровное, безбрежное поле облаков похоже на снежную равнину. Оно распростерлось далеко-далеко, Воздух прозрачен, солнце ослепительно яркое. Рассчитываю время начала пробивания облаков вниз. Нужно выйти над долиной. Достаточно ошибиться хотя бы на одну минуту, и снижение произойдет в горах. Для гарантии прохожу над облаками еще две минуты. Сбавив газ, устанавливаю нужный угол планирования и вхожу в облака. Минуты кажутся вечностью. Равнина или горы? Отсчитываю уже не минуты, а секунды. Смотрю на высотомер. Тысяча шестьсот метров . Земли нет. Может, прекратить снижение? Тогда единственное - снова набрать высоту и выброситься на парашюте . Наконец, на высоте четырехсот метров облака начали темнеть - первый признак близости земли. Еще мгновение и . земля! Вырывается вздох облегчения: вот она, хорошая, родная! Под самолетом ровная степь. Впереди железная дорога. Но где я? Топлива осталось на несколько минут. Как нарочно, нет характерных ориентиров, по которым можно определить курс на аэродром. В какую сторону я уклонился при полете в облаках и за облаками, неизвестно. Решаю, что уклониться мог только влево, так как ветер был справа. Беру курс на юг и выхожу на пересечение реки Куры с железной дорогой. Все ясно, через четыре минуты должен показаться аэродром, Вот он! Сажусь с ходу. Когда самолет закончил пробег, винт без моего вмешательства остановился. Бензин кончился. Я вылез из кабины, снял парашют. Было ощущение, что физических сил не осталось ни на одно движение. Мне и сейчас по-настоящему страшно вспомнить этот полет. Не из-за сложных условий, нет, а потому, что летел в таких условиях, не будучи в достаточной мере подготовленным к подобного рода полетам. - Соколов не прилетал? - спрашиваю у подошедших товарищей. - Нет, - ответило сразу несколько голосов. Где же он? Ведь топлива в его самолете больше нет. Сумел ли счастливо вернуться обратно? Своими сомнениями делюсь с товарищами, рассказывая обо всем, что с нами произошло. К вечеру пришла телеграмма: "Летчик младший лейтенант Михаил Соколов погиб, врезавшись в скалу южнее города Шемаха". Какой дорогой ценой приобретается опыт! Вспоминаю слова своего инструктора: "Летчик, как и сапер, ошибается лишь один раз". Еще много, очень много надо изведать, чтобы стать хорошим воздушным бойцом.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9